Шум дождя, влажный воздух, заполняющий легкие и холодные капли стекающие по лицу - ничего больше нет, только дождь и безграничные пространства. Неприятная прохлада окутывает с ног до головы, кожа покрывается болезненными мурашками, а губы начинают дрожать, но сил прекратить, спрятаться в тепло нет: слишком приятны водяные ручейки, стекающие по тонким ручкам, слишком вкусен воздух, заполняющий с ног до головы, слишком красив шум ударов капель о землю. Хочется закрыть глаза и раствориться в холодной воде, так беспощадно окутавшей хрупкое тельце...
Открыв глаза, Нил с неопределенным сожалением оглядела потолок, стены и, остановив взгляд на тяжелых портьерах, вздохнула - никаких сомнений, сегодня она снова проснулась в своей комнате. Всю жизнь, за исключением редких моментов, младшая Сандерс, открыв глаза, видела этот высокий белый потолок, голубые стены я тяжелые портьеры на окне. Ничего не менялось, и избавится от сожаления о том, что она вообще открывает глаза, с каждым годом становилось все труднее. Сколько еще лет ей предстояло просыпаться в этой комнате? Пять, десять или может всю жизнь? Скорее всего, Нил и умрет, заточенная в стенах фамильного особняка. Но отчего то сейчас, очнувшись от столь реалистичного сна, ощущения ужасающей перспективы комом поднялись к горлу, в уголках глаз защипало.
Нил поднялась, в полумраке комнаты разглядывая свои тоненькие ручки. Сандерс была готова поклясться, что чувствовала кожей холодные капли дождя, но кроме мурашек, которые активно заполнили собой пространство рук, никаких доказательств правдивости ощущений не было.
Медленно поднявшись с кровати, девочка подошла к окну. Не без труда отодвинув массивные портьеры, Нил печально вздохнула: "Там дождь," - Сандерс прижала на ладонь к холодному стеклу, - " Наверное..."
Тишина, заполнявшая все время комнату, задрожала. Нил неуверенно обернулась, желая отыскать причину таинственных колебаний. Звук, нарушивший гармонию не звучания был таким тонким и неуловимым, что не будь девочка привычка к абсолютной тишине, выделить его из этого фона она навряд ли сумела.
Все так же медленно, младшая Сандерс высвободилась из-под портеров, внимательно оглядывая комнату. Звук не изменялся: он не нарастал, но и не утихал. Он просто равномерно заполнял собой помещение...
Девочка была готова признать возможность слуховой галлюцинации, если бы не миллисекундная игра света на страницах книги, которою она с вечера оставила открытой на столе.
Нил неизменно медленно подошла к столу, не без удивления обнаружив источник звука - стрекозу. Насекомое мирно прохаживалось по литературному произведению, периодически подрагивая своими прозрачными крыльями. Сандерс была удивлена созданию, но все же больше сейчас ее занимала невообразимая красота стрекозы.
Аккуратно, опасаясь спугнуть насекомое, девочка опустилась на пол так, чтобы на уровне стола и открытой книги остались только ее большие серые глаза. Она хотела как можно лучше рассмотреть стрекозу, чтобы навсегда сохранить в голове этот образ отчего то синеватых поблескиваний на тончайших крыльях...
- Мисс Сандерс, - в дверь постучали, от чего Нил вздрогнула и обернулась, - Вам пора принимать лекарство.
Когда девочка вернулась взглядом на страницы, стрекозы уже не было.

Отредактировано Nil (2008-06-26 21:12:25)

Голос молоденькой служанки казался Нил через чур резким. Она все еще сидела на полу, совершенно расстроено всматриваясь в строчки, по которым буквально несколько секунд назад передвигались крохотные лапки. Сандерс не сумела сохранить детальный портрет насекомого, лишь расплывчатые очертания и незадачливые блики.
- Мисс Сандерс, - стук повторился громче и продолжался намного дольше, - Мисс Сандерс!
Нил ничего не оставалось, как повиноваться и открыть. Совершенно опустошенно и невероятно медленно девочка поднялась и проплыла к дверям. Повернув металлическую ручку, младшая из Сандерсов впустила в комнату молоденькую девушку.
- Доброе утро, мисс, - служанка обворожительно улыбнулась девочке, - Шесть часов, вам пора принимать лекарство. Мистер Сандерс уже уехал, он просил передать, что сегодня постарается вернуться пораньше.
Нил отсутствующе уставилась на девушку, еле заметно мотнув головой. У Сандерс этот жест выражал и приветствие, и благодарность за переданное послание отца, и готовность к принятию препарата.
Девочка уже несколько месяцев пила, а точнее делала вид, что пьет, горьковатую жидкость ярко-зеленого цвета, которая якобы могла помочь ей стать нормальной. Да, да, мистер Сандерс мечтал о том дне, когда его ребенок станет таким же, как сотни других детей. Без паронормальности, а точнее, без уродства, как говорил глава семьи. У Нил на этот счет было собственное мнение. В свои четырнадцать лет она была уверена, что родилась такой, какой должна была родиться, и пытаться лишить ее способностей, все равно, что пытаться отрезать девочке руку, ногу или выколоть глаз. Именно поэтому она не проглатывала зеленую жидкость, а выплевывала лекарство в стакан с приготовленной для запития горечи воды. Обычно этот нехитрый трюк срабатывал.
Служанка дождалась, пока Нил примет необходимую дозу и, все так же сладко улыбаясь, удалилась. Девочка, закрыв двери, доплыла до кровати и в буквальном смысле рухнула на нее. Причины столь тяжелой формы апатии и душевного расстройства Нил видела не только в невозможности восстановить в голове образ красивой стрекозы, но и во сне, который так озарил ее маленький темнеющий мир, сжатый в четырех стенах комнаты. Мечты о жизни вне территории особняка были сродни загадочному насекомому: они внезапно появлялись и так же внезапно исчезали. Нил это сейчас поняла.